Я готов быть джинсами на теле
Ненаглядной женщины моей.
Я готов быть жертвою в постели
И дышать любовью только с ней.

Я готов сгорать и возрождаться
Под ее ласкающей рукой.
Я готов мечтаньям предаваться
И творить поющею строкой.

Я готов…, но сердцу не прикажешь,
И огонь бензином не зальешь.
Стать влюбленным быть готов не каждый.
Иногда влюбленность – это ложь.

Безлюдной улицей иду
и тишину глотаю.
Шепчу бессмыслицу в бреду,
но слов не понимаю.

Манят игривые огни
зашторенных окошек.
За ними люди не одни,
к ним льнут хотя бы кошки.

А я — изгой бреду в амбар
ночного одичанья.
Я трезвым разумом не стар,
но нет того звучанья.

Хрипит тоской моя гортань,
надорваны регистры.
Начать бы с чистого листа
с размахом живописца.

Доверие и искренний восторг,

И счастья незапятнанная шалость.

Мой маленький лучистый монитор,

С которого читаю только радость.

В нем вижу ожидание тепла,

И в сердце учащается биенье.

Прижму я обладательницу глаз

И с чувством расскажу стихотворенье.

Сияющие детские глаза

Осветят благодарностью пространство.

Они сегодня верят в чудеса,

Так пусть чудесным будет постоянство.