Вошёл в лесную благодать

и заблудился в птичьих трелях.

Большой концерт, ни дать, ни взять,  

на летних солнечных аллеях.

Под елью иволга поёт.

Ей на берёзе вторит славка.

За речку эхом отдаёт –

щегол ей делает поправку.

Резвятся, пеночка и дрозд

щебечут зяблик и овсянка.

Птенец скворца уже подрос

и с мамой вышел на гулянку.

Я слышу зяблика напев

и откровенья свиристели.

Зарянка, к чижику поспев,

рулады знатные запели.

Щегла и сойку перебив,

свой дробный стук представил дятел.

Но утомил его мотив,

пора домой, прощай, приятель.

Искристо – белые сугробы

меня уводят в детский мир.

Там двор пушистый был нам мил.

Резвились мы назло хворобам.

Клубился пар из наших ртов.

Румянец красил наши щёки.

И каждый биться был готов

за белоснежные истоки.

Скудел наш детский арсенал.

Комки летали словно пули.

Но нас снаряды не согнули.

Противник зря атаковал.

И лишь вечерний полумрак

бои откладывал до завтра.

А поутру поспешный завтрак

и вновь на улицу играть.

Новый год не за горами.

Снег слепит глаза.

Знатна зимушка дарами,

лепит образа.

Там невиданным сугробом

манит детвору.

Тут протоптанной дорогой

жмётся ко двору.

Строй товар для снежной бабы,

только не ленись.

Кто-то хочет с горки падать –

эй, поберегись.

Раскрасневшиеся лица,

а в глазах задор.

Как же тут не веселиться,

если снежен двор.

Если мысль сидит в сознании –

скоро Новый год.

Мы о праздничном желании

знаем наперёд.