Тройка мчится в чистом поле.

Рысью скачет коренник.

Пристяжные ищут волю,

только шанс их невелик.

 

Ветер рьяно выбивает

снежный вихрь из-под саней.

Колокольчик задирает,

тот играет веселей.

 

Сколько силы в русской тройке,

сколько стати в лошадях.

Не жалей ямщик постромки

и полозья на санях.

 

Дай свободою напиться,

ты же сам о ней мечтал.

И несется тройка – птица

в голубеющую даль.

Ворвалась музыка пленительного танго.

Во мне вскипела кровь ретивого мустанга.

Я поспешил раскрыть объятья милой деве

и ощутил биенье страсти в юном теле.

 

Мы закружились по лощеному паркету.

Я отошел совсем чуть-чуть от этикета.

Прониклись нежностью мои шальные пальцы,

исполнив танец шаловливого скитальца.

 

Огнем желанья полыхнули ваши щеки.

И стало близким то, что виделось далеким.

Когда последние аккорды прозвучали,

мы огласили мир о сказочном начале.

Во все века преклонный возраст

брюзжал на молодежь.

Гонял по ветру сплетен ворох,

входил в экстазе в дрожь.

 

Не исключенье двадцать первый

с избытком перемен.

Восстал из пепла, стиснув нервы,

ворчливый элемент.

 

Он вечно чем-то недоволен,

смотря на молодых.

Во всех поступках видит вольность

и метит ей под дых.

 

Ему не нравятся одежды

и яркий макияж.

Он принимает все надежды

за призрачный мираж.

 

А от фристайла и от рэпа

туманятся глаза.

И он в смятении чешет репу

и зрит на образа.

 

Он позабыл, что сам когда-то

буянил молодым.

Стилягой был или патлатым,

иль упивался в дым.

 

Был безалаберен и весел,

швыряя оптимизм.

Что сам по жизни куролесил,

пока не понял смысл.