Идут года, старею я.

Берёт надежда на поруки.

Уходят старые друзья.

Слабеют старые подруги.

И мир мне видится другим

без доброй дружеской поддержки.

Без сильной преданной руки

обмяк в груди душевный стержень.

Уже не манят небеса,

в которых мы не раз резвились.

Не раздаются голоса

людей, которых мы любили.

А время движется быстрей,

и дни становятся короче.

И так не хочется стареть,

но жизнь струится между строчек.

Трёх красавцев по порядку

представляет нам весна.

Первым март несёт разрядку

в снеговые небеса.

Он с зимой ведёт беседу,

предлагает отступать.

Выступает непоседой

в самый сильный снегопад.

Просит солнце в компаньоны,

теребит его лучи.

Наполняет воздух звоном,

птицей певчею звучит.

Создаёт ручьям приволье,

образует полыньи.

И даёт большую волю

травам, чтоб росли они.

А за ним идёт с капелью

юный солнечный апрель.

Тем цветам, что не успели,

открывает к небу дверь.

И деревья зацветают,

расправляется листва.

И снега быстрее тают.

Оживляется Нева.

Караваны птиц стремятся

в прелесть северных краёв,

чтоб в апреле расстараться

смастерить надёжный кров.

Чтобы в мае быть готовым

с чувством вывести птенцов.

Видно гнёзда для дроздовых

и для маленьких скворцов.

Вьются ласточки у речки

и строптивые стрижи.

Соловьи поют под вечер,

песней красят рубежи.

Расцветает вся округа,

парки нежатся в цветах.

Мы несём цветы друг другу

и послания в стихах

Март несёт погодную плаксивость.

Ненасытный дождь съедает снег.

И пейзаж не кажется красивей

в окроплённой влагою весне.

Всё дерьмо повылезло наружу.

В мокром парке некуда ступить.

Старый двор окурками загружен.

То следы любителей губить.

Не губить физическим насильем,

а преступной наглостью губить.

Развернулось хамское засилье –

где нагадить, где-то нагрубить.

И закон о хамстве существует,

но не писан он для наглецов.

Слишком тихо люди протестуют,

а пора кричать, в конце концов.