Не тот интеллигент, кто с форсом носит шляпу
и смотрит сквозь людей в надменные очки.
Не тот, кто дар Земли кладет в карман и в лапу,
а с барского стола швыряет нам куски.

Не тот российский сын, кто ходит по Ордынке
и, видя древний Кремль, сжимает кулаки.
Не тот, кто ест пирог лишь с западной начинкой,
а есть российский хлеб бедняге не с руки.

Не тот наш патриот, кто мелет, что попало,
кто громче всех кричит с возвышенных трибун.
Не тот, кому служить Отчизне не пристало,
кому милей не мир, а бесконечный бунт.

И жаль, что до сих пор такие процветают,
что носит их досель российская земля.
Я знаю россиян, кто искренне желает,
чтоб эти упыри не встали у руля.

Знаю, знаю, что вернусь я в родимый край.
Волге низко поклонюсь, только не ругай.
Я на невских берегах, радуясь судьбе,
в воду камушки бросал с мыслью о тебе.

Я стихи тебе писал трепетной строкой,
и взахлеб себя ругал за разрыв с тобой.
Вспоминал твою волну. Вспоминал не раз,
как ныряли в глубину, что бодрила нас.

А еще пологий спуск, что бежал к реке.
Мы катались по нему с милой налегке.
И беседку, что звала нежной белизной,
ту, что свахою была бурною весной.

Вот опять бросаю я камушки в Неву
и, взирая на круги, Волгою зову.
Волга — матушка моя, только не скучай,
знай, что я еще вернусь в мой родимый край.

Дом шестнадцатиэтажный
с сотнями окон.
Он стоит не эпатажно,
зреют судьбы в нем.
В нем живут простые люди
с перечнем забот.
Кто-то ест овес на блюде,
кто-то бутерброд.
Кто-то тешит чью-то старость,
кто-то счастье ждет.
У кого-то в доме радость,
у кого-то гнет.
Нет в нем общего призванья
и согласья нет.
Юность ставит на желанья,
старость на запрет.
Так живут у нас в России
тысячи домов.
Лишь бы небо было синим,
да приветным кров.