Страницы вех перебирая,
я сам не знаю, что ищу.
И вдруг мелодия играет,
и я не плачу, а кричу.

Взрывает воздух слово «папа»,
и гроб хоронится венком.
Меня коробит хвойный запах,
с которым прежде не знаком.

Потом машина грузовая
и хвост процессии за ней.
Халтура, медью завывая,
плодит мурашки на спине.

И эта медная тревожность
ведет унынье на погост.
И каждый мыслит осторожно –
он в этой жизни только гость.

Я так мечтал, и ты по новой возродилась.
Я так хотел, и ты надежду принесла.
От мук народных твое сердце запустилось,
и озарилось возрожденье ремесла.

Уже не плачут белокурые березы,
и распрямились поврежденные дубы.
Рассветный луч уже не только чьи-то грезы.
Он светлый символ сотворения судьбы.

Дыряв порой небесный зонтик,
капризна осень в ноябре.
То мокрый снег идет спросонья,
то дождь глумится во дворе.

Всплывают сумрачные мысли
под шум унылого дождя.
Вода не знает компромиссов,
не греет водная среда.

Земля, пресыщенная влагой,
спешит прилипнуть к каблукам.
Плетется мокрый бедолага,
куда идет, не знает сам.

Осенний ветер подгоняет,
но нету силы поспешать.
Закат подмоченный линяет,
и день намерен угасать.