Мой бедный дедушка один
сидит в своей лачуге.
А я здоров и невредим
грущу о добром друге.

Меня успели наказать
за два по поведенью.
Ни поиграть, ни погулять,
сплошное невезенье.

Сердючку – маму не возьмешь
слезливым обещаньем.
А, значит, скоро не уйдешь
к дедуле на свиданье.

Но я возьму и напрягусь,
исправлю эту двойку.
И быстро к дедушке примчусь,
он тут, неподалеку.

Зимняя дорога светит серебром,
белка озорная приглашает в дом.
Только с приглашеньем мне не повезло,
потому что в доме малое дупло.

Но «спасибо» белке я успел сказать,
белка по деревьям принялась скакать.
Спрыгнула на землю и вертит хвостом,
данный мной орешек прячет под кустом.

И опять с надеждой зыркают глаза,
не пугают белку наши голоса.
Только вот орешков мало у меня,
я пытаюсь белке это объяснять.

А она косится, нюхает рукав,
в общем, проявляет свой просящий нрав.
Не могу утешить и спровадить в дом,
зимняя дорога светит серебром.

На внучке платье голубое
с искрящим блеском бахромы.
Его готовили с любовью
на праздник Матушки Зимы.

И вот теперь она танцует
в кругу наряженных детей.
Сердечко бабушки ликует,
и дед в тот час помолодел.

Он так и рвется к хороводу,
как развеселый Дед Мороз.
Какая хворь, какие годы,
что за нелепейший вопрос.