Как трудно женщину понять,

её глазами раздевая,

на лестный лепет уповая,

намереваясь обнимать.

Как трудно женщину понять,

когда не видишь её душу,

не хочешь сердце её слушать,

пытаясь ласки навязать.

Как трудно женщину понять,

в её глазах не утопая,

в холодной дрёме пребывая,

стремясь порыв её унять.

Как трудно женщину понять,

не приласкав её ребёнка,

стоять от слёз его в сторонке   

и с безразличьем наблюдать.

Как трудно женщину понять,

когда не веришь в её чувства,

страдаешь манией безумства

в своём порыве обвинять…

…Не трудно женщину понять,

когда её безмерно любишь,

прижав к груди, целуешь в губы

и не желаешь отпускать.

Гляжу на мокрый двор через окно,

на серость, оседлавшую окрестность.

Немое чёрно – белое кино

в разбуженном сознании воскресло.

Вот также, только много лет назад

над городом погода измывалась.

Печалился под ливнем Летний сад,

и ты в него прийти не пожелала.

А я стоял под липою и ждал,

надеялся и верил, что случится.

Но звал меня бесчувственный вокзал,

и нам пришлось надолго разлучиться.

Сквозь годы я пронёс свою любовь,

а встретившись, наткнулся на забвенье.

Ты не нашла ни времени, ни слов

на то, чтобы унять моё волненье.

Дождями август сеет осень.

Она, конечно же, взойдёт.

А я ищу глазами просинь,

но серость по небу плывёт.

Притихли в парке даже птицы.

Тоска свалилась на кусты.

А мне бы солнышка напиться

с цветным сияньем красоты.

А мне бы с милой целоваться

под сенью солнечных берёз.

И ей в любви своей признаться,

забрав с собой в пучину грёз.

Но дождь стучит по мокрым крышам.

Глумится серость надо мной.

Мою мольбу никто не слышит,

настырный стук всему виной.