Женщина с солидным грузом лет.

Не хотелось звать её старушкой.

Видно, что сносила много бед.

Ей вся жизнь не виделась игрушкой.

Рядом с ней собачка из простых.

Недосуг ей было до престижных.

Пес с годами, видно, поостыл,

был лохмат, а может быть, не стрижен.

Две судьбы связало поводком.

И до смерти вряд ли уж разделит.

Вот идут, родимые, пешком,

а пурга под ноги снегом стелет.

Говорит хозяйка — потерпи,

мы с тобой не то ещё терпели.

Я тебя не смею торопить,

мы к вечерней во время успеем.

И собака сдержанно скулит,

понимая важность перехода.

От вниманья лапа не болит

и слабее давит непогода.

Вот и церковь выплыла из мглы.

Обратилась женщина к собаке –

подожди немножко, не скули,

мне самой там только б не заплакать.

И пройдя в церковные врата,

поклонилась старенькой божнице.

Целовала золото креста,

не забыла дьяку поклониться.

И зажгла свечИ за упокой,

а одну за здравие собаки

со словами – будет мне покой

там, где души бодрствуют во мраке.

Роман «Бесы» приходит на ум,

когда вижу орущие толпы.

В них благих устремлений и дум

не найти, как и чести, и долга.

В них одна бестолковая злость,

да немалый запал безрассудства.

Мне такие видать довелось

в девяностых с кромсанием судеб.

Пережив сатанинский развал,

мы минули бардак перестройки.

Кто беспутные годы познал,

тот к бесовским волнениям стойкий.

Но зовёт в тарарам интернет

молодых и таящих обиды.

В толпах слышится – Путину нет,

а в руках несловесные биты.

Мы Россию толпе не сдадим.

Хватит с нас перестроек и смуты.

Если надо и жизнь отдадим,

чтоб наверх не прошли баламуты.

Твои следы оставила пороша.

Я благодарен ей за зимний дар.

Он мне жемчужных залежей дороже.

Я с ним твою обитель увидал.

Теперь мы никогда не разлучимся.

Нам солнце указало долгий путь.

Огонь любви зажгли мы от лучины.

Его холодным ветром не задуть.

Идя по свежевыпавшему снегу,

мы вспоминаем тот счастливый день,

когда в твою обитель внёс я нежность

и вымолвил свой первый комплимент.