У Петропавловки булыжников все меньше.
Их пожирает ненасытная Нева.
Но не волной смывает прошлое уменье,
От рук вандалов обнищали берега.

От вандализма петербургские красоты
Коробит плесенью дикарского дерьма.
Швыряют ненависть душевные пустоты,
Гуляет злость не от излишнего ума.

И задыхается культурная столица
В кабацкой вони непристойных словесов.
А мне не хочется в культуре усомниться,
Купаясь в неге петербургских голосов.

В безлюдном пространстве бреду и вздыхаю,
Но слишком ничтожен мой вздох.
Ваяю поэмы и зря уповаю
На нюх поэтических блох.

Насилует зуд от блошиных укусов,
Печальная рифма саднит.
Мои откровенья опять не по вкусу,
Достойны измятых страниц.

Питается лестью блошиное племя,
А я не согласен на лесть.
И все же придет благодарное время
Со слоганом: главное – честь.

Катамараны мчатся по Неве.
Их паруса, наполненные ветром,
Несут заряд стремительного спектра.
Они парят в небесной синеве.

Здесь, как нигде, дистанция трудна.
На них глядит дворцовое величье.
Но экипажи нынче из отличных,
Их не страшит бегущая волна.

И нелегко победу предсказать,
Когда сноровка правит парусами.
Паренье яхт сравнимо с чудесами,
Их невозможно все пересказать.