Раскошелься на жертвенность,
брось хмельную затяжку.
Ты же мать, ты же женщина,
а не мерин в упряжке.

Сполосни поцелуями
свои алые губы.
И тогда аллилуйями
покоробится грубость.

И тогда распогодится
на любовном причале.
И совсем не захочется
продолжать одичалость.

Что оставлю потомкам
я на этой земле?
Только скорбных хлопот
поминальную чашу,
Да последнюю мысль
на остывшем челе,
Что не в силах прочесть
ни чужим и ни нашим.

Я оставлю в столе
ворох страстных стихов.
Их творил не рукой,
а велением сердца.
Но завяли они
под пятой каблуков,
Тех, кто льстиво плодил
неказистую серость.

Вы простите меня,
дорогие мои,
Что дворцов и счетов
не оставлю в наследство.
Завещаю я вам,
только горстку земли
Из далеких краев,
где прошло мое детство.

Амулет из подсознанья
временами достаю.
Вспомнив первое признанье,
я его благодарю.

И рождается поэма
на сговорчивом листе.
Вот такая вот дилемма,
вот такой иммунитет.

От коррозии таланта
я храню сей амулет.
В каждой грани бриллианта
твой знакомый силуэт.