Июнь открыл дорогу тучам,
Не стал перечить облакам.
Они грозят с высокой кручи,
Глядят свинцово свысока.

Из недр воинственной утробы
То дождик льет, то град летит.
Нева грустна от непогоды,
Седая Ладога грустит.

И сиротинушками лодки
Прижались к мокрым берегам.
И рыбаки хлебают водку
Уж не один десяток грамм.

Хорьков на белом свете много,
В любой стране живут хорьки.
Без дела их не нужно трогать,
Богаты вонью те зверки.
Одни из них над златом чахнут,
Другие бомбы мастерят.
Иные к музыке причастны,
Но все готовы больше брать.
Дурманит вонь звериный разум,
И, как елей, коробит дух.
И звери в распрях видят праздник,
Круша надежду в прах и пух.
Хитро хорьковое семейство,
Но разгадать возможно цель –
Хорьками править повсеместно,
Зверей же зрить через прицел.

На вольной ниве жил хомяк,
точней хомяцкое отродье.
Умел плясать он краковяк
и по сусекам колобродить.

Продрав глазенки ото сна,
он тут же что-нибудь хомячил.
Свербила мозг мечта одна,
как бы медведя одурачить.

Уж больно был богат медведь,
да и не в меру простодушен.
И брал хомяк с медвежьих недр
лишь за слова в медвежьи уши.

А за словами ни шиша
по вредной алчности хомячьей.
Но дал медведь последний шанс
и время Ч ему назначил.

И вот вертится наш хомяк,
как уж на жаркой сковородке.
Медведь взирает на бардак
и тихо реквием заводит.