Ты – мой ребенок, моя доча,

Хотя по крови мы чужие.

Мне удается между строчек

Читать поэму прежней жизни.

В твоих глазах я вижу счастье,

Оно мое, я это знаю.

Улыбка доброго участья,

Опять моя, не наносная.

Ты также радуешься ветру,

Что теребит златые кудри.

И также скромно ждешь ответа,

По малой родине тоскуя.

Как я смеешься до слезинки

И до бесчувствия рыдаешь.

Во всем следы моей кровинки.

Я это чувствую недаром.

И я тянусь к тебе с любовью

Простой и светлой по-отцовски.

Нам не свелось сродниться кровью,

Но я и к этому готовый.

На воле жил блудливый пес,

За ним толпой ходили суки,

Младые сучки и старухи.

Он тешил их кого от скуки,

Кого от чувства невтерпеж.

Другие горе-кобели

Влачили жалкую судьбину.

Нередко чувствуя дубину,

Которой потчевали спины.

В харчах сидели на мели.

А наш блудливый пес жирел,

Хомячил сахарные кости,

Ходил востребованным в гости.

Не думал всуе о погосте.

От сучьих ласк заматерел.

Летели бурные года.

Опухла похотная морда.

Душа дыхнула песьим мором,

Нашлась конурка под забором.

От сук не сыщется следа.

За правду – матку не взыщи,

Мораль из замкнутого круга.

Сношаясь с суками, ищи

Одну единственную суку.

Я когда-то доверил судьбу

Многотонной крылатой машине.

И парил я над горной вершиной

Выше молний парил, выше бурь.

Раскрывала объятья земля,

Но я к ней не спешил возвращаться.

Я машину тогда умолял

Хоть на миг в синем небе остаться.

Я летал над землей не орлом,

Окрыленным кровавой истомой.

Белым лебедем нежным крылом

Я хранил счастье отчего дома.

Я хранил изумрудность озер,

Окантованных песенным лесом.

И искал очарованный взор,

Что любовь мне несла в поднебесье.

Ах, как годы, как годы летят.

У машины подрезаны крылья.

Пусть меня в этом мире простят,

За утерю естественной прыти.