Тебе я песен не допел

И слов не досказал.

Сомкнулась звездная купель

В холодных небесах

Угасло зарево любви

Над дивным морем чувств.

Завелся вирусник в крови,

И рвется скорбь из уст.

Скорбит поникшая душа

Без милого тепла.

Смогу ль по-прежнему дышать,

И жить с судьбою в лад.

Смогу ль еще раз полюбить

С такой же чистотой.

Нет, не смогу, душа скорбит,

И вместо песни стон.

Прости меня, Георгий

за вереницу оргий.

Я в этом неповинна,

во всем виновны вина.

Сначала мы у Лили

шампанского испили.

Бутылку не допили,

но мало закусили.

Всего я не упомню,

но кто-то Лилю обнял.

А после к бедной Лиле

другие заходили.

Потом пошли к Наташке –

отъявленной алкашке.

А к ней, чтоб похмелиться

пришли блатные лица.

Я лиц уже не помню,

но был фужер наполнен.

Конечно, это мерзко,

когда не знаешь меры.

Перед тобою каюсь

и всем сознаньем маюсь.

Прости меня Георгий

за след от пьяных оргий.

Россия моя, задымленная,

прокуренная и подпитая.

Сыновьим теплом обделенная,

дочерней рукой не умытая.

Не рдеет рассветом рябиновым

глубинка забвеньем заросшая.

Избенки с горбатыми спинами

омыты холодными росами.

Уныла российская горница,

свалялась скатерка дырявая.

Не льется игривая вольница,

в печали береза кудрявая.