Во все века преклонный возраст

брюзжал на молодежь.

Гонял по ветру сплетен ворох,

входил в экстазе в дрожь.

Не исключенье двадцать первый

с избытком перемен.

Восстал из пепла, стиснув нервы,

ворчливый элемент.

Он вечно чем-то недоволен,

смотря на молодых.

Во всех поступках видит вольность

и метит ей под дых.

Ему не нравятся одежды

и яркий макияж.

Он принимает все надежды

за призрачный мираж.

А от фристайла и от рэпа

туманятся глаза.

И он в смятении чешет репу

и зрит на образа.

Он позабыл, что сам когда-то

буянил молодым.

Стилягой был или патлатым,

иль упивался в дым.

Был безалаберен и весел,

швыряя оптимизм.

Что сам по жизни куролесил,

пока не понял смысл.