Редакторским ярмом сдавило мою рифму,

душевную аорту перекрыв.

Мой песенный корабль направило на рифы,

оставив вдохновение без крыл.

Я к Музе волочусь стреноженным Пегасом,

шепчу ей о несбывшейся мечте.

Но в чреве темноты её окно погасло,

и улица успела опустеть.

За что я обречён на эти наказанья?

За что свалилась кара на стихи?

Я вовсе не ищу всеобщего признанья

и действую по мании стихий.

Но помню, что творец иль честный созидатель

не может жить с надеждой на тариф.

И знаю, что мой друг — восторженный читатель,

не усомнится в правильности рифм.