Май сиренью дышит,
радует весной.
Я дыханье слышу
и цвету душой.

Полнится сиренью
питерская новь.
Под духмяной сенью
празднует любовь.

И манит влюбленных
розовый закат.
В разноцветном лоне
даже львы не спят.

В мой Петербург пробралась морось,
прикрыла солнечный рассвет.
Пропала светлая возможность
улыбку вынести на свет.

Коробит серая накидка
печаль моих унылых глаз.
Ужели дождик будет гидом,
прибрав мой град в который раз?

Ужели влажная прохлада
прибьет весенний аромат?
Ужель дождливая бравада
заглушит птичью благодать?

Я тормошу свое желанье
и обращаюсь к небесам –
украсьте солнышком сознанье,
придайте блеск моим глазам.

Пальмира, древняя Пальмира –
сама история веков.
Она цвела в объятьях мира
на гребне выжженных песков.

Дивилась чудной панорамой
туристов щедрая река.
Но вдруг величественных храмов
коснулась варваров рука.

Зияют взорванные ниши,
разграблен древний Калаат.
Вскрывает минное затишье
российской армии солдат.

Звучит, как символ возрожденья,
большой мариинский оркестр.
И славят новое рожденье
во всей Пальмире и окрест.