Садятся голуби под ноги,
а мне их нечем покормить.
Пытаюсь с ними говорить,
они безмолвствуют, как боги.

И только топчутся в ногах,
как будто ищут утешенье.
А я опять про всепрощенье,
и все в лирических тонах.

Но их лиризмом не возьмешь,
они прощаются с укором.
Их ждут небесные просторы
и солнца жизненная мощь.

Я поднимаю к небесам
свою одрябшую десницу.
Спешу закатом насладиться,
но солнце лупит по глазам.

Течет река по городам
из памяти в бессмертье.
Она мудра не по годам,
да и сильна безмерно.

Ее живительный поток
питает нынче юность.
Слились и Запад, и Восток
во мнении на нужность.

Глядят с портретов и картин
пророки героизма.
Как много прерванных судьбин
за милую Отчизну.

За то, чтоб миром на Земле
дышали поколенья,
И чтоб морщины на челе
разгладились терпеньем.

Чтоб жизнь по радужным цветам
писалась на мольберте.
Течет река по городам
из памяти в бессмертье.

Стою у Кронверкской протоки
напротив Зимнего дворца.
Родного города истоки
как будто вынул из ларца.

Вокруг меня златые шпили
пускают зайчиков в Неву.
Не видно катерных флотилий,
и утки гладят синеву.

У Трубецкого бастиона
томятся бледные тела.
Загар пока не по сезону,
но вероятность не мала.

Глядят Ростральные колонны
на Петропавловский редут.
Для них божественные звоны
с собора нынче воздают.

И вся природа невской глади,
вбирает звон колоколов.
И я таких мгновений ради
полжизни выстоять готов.