Зима пришла к нам только в феврале.

Примчались вдруг февральские метели.

Мы снежного добра давно хотели.

Мечтали на снегу оставить след.

 

И вот свершилась давняя мечта.

Мы вместе с детством в белый снег нырнули.

Потом слепили фирменные пули

и стали их без устали метать.

 

Восторгом оглашался горизонт.

Пугались даже смелые вороны.

Сражались  мы без всяких церемоний.

Да здравствует заснеженный сезон.

 

Да здравствует пушистая зима,

донесшая до нас кусочек счастья.

Неправда, что метель – дитя ненастья.

Она для нас заснеженная мать.

 

Прогуляюсь босиком в чистом поле.

Подержу в руках туманную свежесть.

Расхрабрится моя рифма на воле,

окунется в васильковую нежность.

 

Уведет меня строка в запах лета,

где господствуют лесные солисты.

И ворвется вместе с солнечным светом

шорох музыки знакомый и близкий.

 

Я усилю этот звук звонкой песней,

распахну в порыве чувств свою душу.

И представится мне жизнь интересной,

потому что мир меня будет слушать.

Прощайте, люди добрые, прощайте

и с горечью меня не вспоминайте.

Я честно охранял людские души

от мерзкого последнего удушья.

 

Я много повидал на этом свете.

Ко мне тянулись взрослые и дети.

Несли цветы к бетонному подножью

и речи говорили осторожно.

 

Оплакивали горькими слезами

бойцов, что захоронены рядами.

Всех тех, что отдавали свои жизни

не только за спасение Отчизны.

 

Останки  их укрыли пол Европы.

И смерти они приняли без пробы.

Их кровью оросилось поле жизни,

стонавшее под бременем фашизма.

 

И вот теперь бездушные уроды,

не лучшие посланники народа

с пробойниками тянут свои руки.

Я стойко принимаю эти муки.

 

К рассудку призываю, но напрасно.

Уже огня свечение погасло.

Прощайте, люди добрые, прощайте

и с горечью меня не вспоминайте.