Мне дано и плакать, и смеяться.
Я ни слез, ни смеха не стыжусь.
В этом мире взбалмошном остаться
Лицедеем вовсе не боюсь.

Я боюсь остаться незаметным,
Непонятным русской стороне.
Я боюсь, что вместе с вольным ветром
Принесет забвение по мне.

А пока и плакать, и смеяться
Мне никто не сможет запретить.
Я готов поэзии отдаться
И сонет последний завершить.

Поэт слагает вирши в тишине.
Вплетает в них стареющую душу.
Слова ему привиделись во сне,
Он сердцем их давно уже прослушал.

И тянется рифмованная нить
Из жерла опаленного сознанья.
Одной строкой пытается казнить,
Другой снимает с жертвы наказанье.

Одним стихом приветствует любовь,
Другим кричит о горечи разлуки.
И вновь переживает чью-то боль,
Иль обрекает творчество на муки.

Лето нас не радует,
ветром тормошит.
Дождь не моет радугу,
с влагой не спешит.

Солнце надрывается,
напускает зной.
Травы покрываются
грустной желтизной.

Где-то плачет иволга
в дальнем далеке,
А ракита с ивою
тянутся к реке.

Прячутся под бревнами
сонные бобры.
Не поют под кронами
птицы от жары.

Сжалься, лето красное,
мы прохладу ждем.
Дай нам небо ясное
с ласковым дождем

Не грози повторами,
выслушать изволь.
Грустная история,
летний произвол.